Борис Батыршин - Мартовские колокола [Litres]
– Да я и не говорил, что мы специально к пари все это делали, – ответил барон. – Признаюсь, мы уже с начала лета так вот упражняемся за городом, подальше от любопытных глаз. А пари – уж очень удобный случай выпал показать вам наши достижения. Так что прошу высказываться, господа…
– Остроумно сделано. И ладно ведь как! – Нессельроде вертел в руках Николкин маркер. В глазах его отчетливо читались зависть и восхищение. – Куда удобнее наших, системы Реклю. А это устройство перезарядки… как вы назвали, барон?
– «Помпа», – подтвердил Корф. – Сиречь – насос. Придумал ее американец, Кристофер Спенсер, года четыре назад, специально для охотничьих гладкоствольных ружей. Как видите – весьма практично.
– А мне вот более интересна эта переносная мортирка, – продолжал тем временем пехотный штабс-капитан. – Эдакое любопытное применение старой идеи! Если сделать такую игрушку современными средствами, и чтобы бомбочка летела хотя бы шагов на триста, – получится весьма опасное оружие. Я бы не отказался иметь пару-тройку таких мортирок на взвод. В горах, на Кавказе – исключительно было бы полезно…
– Да, вы совершенно правы, господин капитан, – кивнул Корф. – Это именно и есть развитие конструкции ручных мортирок еще петровских времен. У нас кое-где по крепостям такие по сию пору имеются. Однако же это – совсем новая конструкция: мы думаем довести ее до ума и предложить военному ведомству. Так что, если кто заинтересуется, господа, – прошу принять участие в работе…
– Это все, конечно, замечательно – ружье помповое, мортиры, – вставил Гиляровский. – Но я бы хотел поинтересоваться, господин полковник, как вы намерены использовать и дальше опыт обучения? Ведь согласитесь, господа, техника техникой, а выучку наши молодые люди продемонстрировали просто отменную. Вот вы, к примеру, – и репортер обратился к стоявшему несколько в стороне мальчику в кадетском мундире, – не расскажете, учат ли таким приемам вас, будущих офицеров?
Сережа Выбегов (а это был он) только пожал плечами. На него, как и на других гостей, произвела огромное впечатление устроенная Корфом демонстрация; и теперь он остро переживал, что заранее не знал о столь увлекательной затее. Досадовал кадет, конечно, на свою кузину Вареньку – уж она-то могла бы и заранее рассказать, что за сюрприз готовят ее новые знакомые! Тогда, глядишь, ему и не пришлось бы торчать среди зрителей: мог бы и сам отличиться вместе с этими ловкими молодыми людьми и удивительными приспособлениями.
– Ну что вы, Владимир Алексеевич! – ответил за юношу Фефелов. – В кадетских корпусах программы двадцатилетней, если не более, давности; прежде чем там хоть какую-то новинку внедрят – это же сколько лет пройдет… Конечно, Михаил Иванович Драгомиров пытается внедрить новейшие приемы обучения, но и в войсках-то дело идет со скрипом. А уж кадетские корпуса… – и подполковник безнадежно махнул рукой.
– Ну так, может, вам попробовать зайти, так сказать, с другого конца? – стоял на своем Гиляровский. – Я понимаю, в кадетском корпусе программа военного обучения высочайше утверждена, но вот, скажем, в гимназиях их вовсе нет! А видите, каких успехов добиваются обычные гимназисты при разумном обучении? – и он кивнул на Николку с Ваней.
Мальчики немедленно надулись от гордости, а Ваня с торжеством поглядел на стоящих в компании Сережи Выбегова девочек.
– Может, организовать своего рода кружок при какой-нибудь из московских гимназий? Уверен, господин полковник сможет предоставить возможность упражняться на плацу Фанагорийских казарм, а господа офицеры со своей стороны посодействуют. Дело-то весьма полезное…
– А что, разумно, – кивнул черноусый кавалерист. – По-моему, господа, барон весьма убедительно продемонстрировал пользу такой новинки. Я бы предложил открыть подписку на это начинание среди офицеров московского гарнизона. Уверен, мы и градоначальника убедим поддержать этот прожект. Вы в какой гимназии состоите, молодые люди? – обратился он к мальчикам.
– В пятой классической, – поспешно ответил Николка, прежде чем Иван успел сказать хоть слово. – Это на Земляном Валу, знаете…
– Вот и отлично, – проговорил гусар. – Вам, барон, директор гимназии наверняка не откажет, а мы уж займемся сбором средств по подписке. Так, господа? – и гусар обвел взглядом публику. Гости, в их числе и дамы, заинтересовавшиеся «педагогической» беседой, согласно закивали. – Вот и госпожа Алтуфьева, – гусар кивнул своей спутнице, средних лет даме с надменным выражением лица, – не откажет, верно, почтить сие благотворительное начинание своим вниманием. Не так ли, Наталья Владимировна?
Наталья Алтуфьева, супруга московского обер-полицмейстера и родственница живчика-кавалериста, была известна всему городу своими благотворительными балами и пикниками. Ее лотереи в пользу то сирот, то воспитательных домов неизменно собирали весьма крупные суммы.
– Вот и отлично, господа, – подвел итог репортер. – А я со своей стороны напишу статейку в «Московские ведомости» об этом полезном начинании…
– Ну мы с тобой попали, – Ваня толкнул приятеля локтем. – Теперь заставят с этим клубом возиться. Господину барону если уж что в голову придет – все, пиши пропало. Что желать будем – ума не приложу… Ром, может, ты поможешь? Типа кружок «Юный десантник»?
– Да запросто, – легко согласился Роман. – Мне на той стороне все равно делать нечего. Да и сколько можно просто так, без дела, бродить туда-сюда? Если барон дело замутит – впишусь, однозначно. Так что смотрите, я вам устрою курс молодого бойца. Маму будете звать, салаги…
Глава 8
– …Наши бомбы имеют химический запал. Устроен он так: две стеклянные трубочки, складываются крест-накрест. Потом к ним приспосабливаются два свинцовых груза, да так, чтобы при падении в любом положении грузы непременно раздавили бы эти трубочки. В трубочках – серная кислота; выливаясь, она воспламеняет смесь бертолетовой соли с сахаром. А воспламенение этого состава уже производит сперва взрыв гремучей ртути, а потом и взрывчатой начинки бомбы. Обычно это магнезиальный динамит, приближающийся по силе к гремучему студню – самому сильному из нитроглицериновых препаратов.
– А сам гремучий студень не употребляете? – спросил Виктор. – Геленит – штука мощная, хотя и рвет от косого взгляда.
– Да, верно, – кивнул Лопаткин. – Он и правда очень чувствителен, например, к сотрясению, зато хранить его куда как безопаснее. Знаете, из твердых видов динамита нитроглицерин порой «выпотевает»; этот процесс называется «синерезис». А уж если такое случится – то взрыв практически неминуем, стоит переместить вот такой «запотевший» образец. Так что при правильном обращении и с гремучим студнем можно иметь дело.
– Да, и очень уж продукт удобный, – продолжил Владимир. – С тех пор как выяснилось, что гремучий студень можно делать в кустарных условиях, все наши товарищи принялись осваивать этот процесс. Ведь и Кибальчич свою бомбу именно гремучим студнем начинил! – И студент принялся цитировать по памяти: – «По расследовании оказалось, что разрывной снаряд, послуживший орудием злодеяния 1 марта, имеет следующее устройство. Главную составную часть его составляет так называемый гремучий студень, состоящий из раствора десяти частей пироксилина в девяноста частях нитроглицерина…» Это из официального отчета о цареубийстве первого марта, – пояснил он. – А сам Кибальчич потом, уже на суде, сказал, что сам сделал все части метательных снарядов – и тех двух, что были брошены под карету императора, и тех, которые были впоследствии захвачены полицией. И признался в том, что изобрел устройство этих снарядов, точно так же, как все части их: ударное приспособление для передачи огня запалу. Сам же сделал и взрывчатое вещество – гремучий студень.
– Ну что ж, если руки не кривые… – согласился Виктор. – Его, к примеру, очень потом ирландцы уважали: ИРА во время войны в девятнадцатом году и уже потом, в конце шестидесятых годов двадцатого века. Это когда они на семтекс[24] из Ливии перешли… а пока не было – пользовались старым добрым геленитом. И, кстати, не жаловались…
– Трубочки, говорите, между грузиками? – хмыкнул Дрон. – Да вы, ребята, камикадзе.
– Это первая конструкция, самая примитивная, – уточнил Владимир. – Такие точно снаряды приготовлял еще Кибальчич. Сейчас придуманы системы понадежнее. Вот, смотрите… – и он принялся черкать карандашом на бумажке. – Значит, так. В запальную трубку, спаянную из жести, – это самая простая часть процесса, – помещаем стеклянную трубочку, наполненную серной кислотой. Трубочка эта должна иметь особую форму – с двумя дутыми шариками на концах; такие надо заказывать в частных стеклодувных мастерских, лучше всего – в Финляндии. Трубочку наполняем кислотой и запаиваем сами; это уже хитрее. Затем на середину трубки прикручиваем тонкой проволокой свинцовый грузик. Он должен скользить по стержню трубки, от шарика к шарику, но ни в коем случае не падать резко – а то при неосторожном движении можно преждевременно разбить стекло.
